![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
«Диалог о вере и неверии»
Сегодня утром прочла «Диалог о вере и неверии» между Умберто Эко и католическим кардиналом Мартини.
Очень, очень интересная книга, она понравится и верующим, и атеистам. Умберто Эко, ученый, писатель и просто умный человек, называет себя неверующим (но не атеистом: «Психология атеиста для меня загадочна: подобно Канту, не могу взять в толк, как возможно не верить в Бога, утверждать, что Его существование доказать нельзя, но при этом свято верить в Его отсутствие, полагая, что уж это-то доказать можно!»); кардинал Мартини, конечно, верующий христианин (католик). На страницах газеты La Correra de la Serra они обменивались письмами, в которых обсуждали все: от абортов до того, на чем основана нравственность атеистов. Эти письма — удивительно умные, глубокие и... добрые, уважительные (последнее особенно бросается в глаза после баталий на форуме Кураева, где кроме попыток унизить оппонента нет ничего). Эко и Мартини стараются не переубедить собеседника, а понять его точку зрения и максимально точно выразить свою. И это очень ценно.
На чем у нас строятся дискуссии между христианами и атеистами? На взаимных оскорблениях («Эти попы (толстые, богатые, обманывают и грабят народ — подчеркнуть нужное)» — «Вы все будете гореть в аду!» — и т. д. до бесконечности). А теперь посмотрите, как говорит о вере и Иисусе Христе неверующий Эко:
Можете ли Вы, Карло Мария Мартини, ради нашей дискуссии, ради честности и мужества, в которые Вы верите, представить на минутку, что Бога нет? Что человек появился на Земле по какой-то глупой случайности, что он приговорен к смерти и обречен сознавать свою смертность, что он — самое несовершенное из всех животных на земле (позвольте мне изложить эту гипотезу мрачным тоном, в стиле Леопарди). Чтобы найти в себе силы встретиться лицом к лицу со смертью, человек вынужден стать религиозным, сочинять себе объяснения, образцы и примеры и вдохновляться ими. Множество образов выдумал он — порою светлых, порой ужасных, порой жалких в тщетном человеческом самоутешении, пока наконец не исполнилось время, и, собрав всю силу своего религиозного, морального, поэтического чувства, человек не создал Христа — образ вечной любви, прощения врагов, жизни, отданной на страшную казнь ради спасения всех человеков. Будь я путешественником из далекой галактики, и встреться мне на пути существа, способные создать такой образ, — я был бы пленен, я бы восхищался их теогонической энергией, я бы счел, что эти существа, — жалкие, порочные, натворившие столько зла, — искуплены одним уже тем, что верят в такую Истину и такой Истины жаждут.У этих бесед есть, пожалуй, только один недостаток (кроме того, что их так мало): собеседники очень быстро перескакивают с темы на тему. Обычно Умберто Эко в своем письме задавал вопрос кардиналу, на который тот отвечал, и они сразу переходили к следующей теме, без обсуждения ответа кардинала Мартини. Мне кажется, было бы интереснее обсудить одну тему, но рассмотреть ее со всех сторон.
Оставим мою гипотезу: пусть о ней спорят другие. Но признаем: даже если Христос — всего лишь герой прекрасной сказки, само возникновение подобной сказки у бесперых двуногих созданий, знающих лишь одно — что они ничего не знают, не менее чудесно (точнее, чудесно-таинственно), чем реальное воплощение Сына Божьего. И это таинство — природное, земное — никогда не перестанет волновать и смягчать сердца неверующих.
Удивительно, но меня, человека верующего, привели в восторг письма агностика Эко, с которым я во многом согласна. Не могу удержаться от цитаты:
Когда авторитет в области религии говорит о принципах естественной этики, человеку светскому следует сознавать, что, согласен он или нет, у него нет причин подвергать сомнению право авторитета делать подобные заявления, — даже если в них критикуется образ жизни неверующего. Светские люди вправе оспаривать позицию религиозного авторитета лишь тогда, когда в ней чувствуется стремление заставить неверующих (или исповедующих иную веру) нарушать заповеди их веры или законы государства или же воспретить им такое поведение, которое заповедями их веры или государственными законами дозволяется.Больше всего мне понравилась последняя беседа, точнее даже ответ Умберто Эко на вопрос кардинала Мартини о том, на чем основана этика, нравственность неверующего человека. Не буду пересказывать ответ, просто посоветую прочесть если не всю книгу, то хотя бы эту часть («Нравственность рождается в присутствии другого»).
Я не утверждаю, что существует обратное право. Светский человек не вправе критиковать образ жизни верующего, — если, опять-таки, он не вступает в противоречие с законами государства (например, запрет на переливание крови ребенку) и не ущемляет прав инаковерующих. Религиозный взгляд всегда предлагает некий идеал жизни, светский же человек считает выбор идеалов личным делом каждого, — до тех пор, пока твой выбор не угрожает свободному выбору остальных.
Полагаю, никто не вправе судить об обязательствах, которые накладывают на своих последователей различные религии. У меня нет права возмущаться тем, что ислам запрещает употребление алкоголя: если я с этим не согласен, я не стану мусульманином,— только и всего. Не знаю, почему светских людей так возмущает, что Католическая церковь запрещает разводы. Если хочешь быть католиком, не разводись. Если хочешь разводиться, будь протестантом. Возмущаться ты можешь только в одном случае: если ты не католик, но Церковь не дает тебе развестись. Признаюсь, меня немало изумляют гомосексуалисты, рвущиеся в Церковь, и священники, домогающиеся отмены целибата. Я снимаю обувь, входя в мечеть, а, находясь в Иерусалиме, принимаю как должное, что в субботу в некоторых зданиях лифты работают автоматически и останавливаются на каждом этаже. Если мне хочется непременно остаться в ботинках и самому нажимать на кнопки, я иду куда-нибудь еще. Бывают приемы (вполне светские), на которые положено являться в смокинге, и только мне решать, что для меня важнее — необходимость пойти на прием или отвращение к смокингу. Возможно, я решу не стеснять свою свободу этим мерзким одеянием — и останусь дома.
Книга небольшая по объему; прочитывается за час, но дает пищу для размышлений не на один день.
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject